Дел. Хотя дочь свою я люблю. Единственный ребенок, что говорить. Только

помочь ей ничем не могу. Руки связаны. Не дотянуться...

И он снова уставился на зеленую сетку меж сосен. Совсем смеркалось.

Лишь мячи для гольфа все белели в траве, словно кто-то рассыпал по лужайке

корзину берцовых костей.

-- Но вы же понимаете, что дальше так продолжаться не может! -- сказал

я. -- Мать ее по уши в работе, носится по всему свету, о ребенке подумать

некогда. Да и самого ребенка забывает где ни попадя. Бросает без денег в

отеле на Хоккайдо -- и вспоминает об этом только через три дня. Три дня!

Ребенок кое-как возвращается в Токио, сидит один в квартире безвылазно, с

утра до вечера слушает рок и питается пирожными да всяким мусором из

"Макдональдса". В школу не ходит. Друзей нет. Такую ситуацию, как ни крути,

нормальной назвать нельзя. Не знаю... Вы, конечно, вправе сказать: мол, не

лезь в чужую семью, без твоих советов обойдемся. Только ей от этого легче не

станет. Может, я рассуждаю слишком прагматично, или слишком рационально, или

с позиции упертого среднего класса?

-- Да нет, ты прав на все сто, -- произнес Хираку Макимура. И медленно

кивнул. -- Все так. Мне тебе нечего возразить. Ты прав даже на двести

процентов. Именно потому я хотел с тобой посоветоваться. И потому же тебя

сюда пригласил.

Нехорошее предчувствие охватило меня. Лошадь пала. Индейцы больше не

бьют в свои тамтамы. Слишком тихо... Я потер пальцами виски.

-- Я вот о чем. Ты бы, парень, присмотрел за Юки в ближайшее время, --

сказал он. -- Да, в общем, и присматривать особо не требуется. Просто

встречайся с ней понемногу -- и все. Каждый день по два-три часа. Ходите

куда-нибудь, ешьте вместе что-нибудь нормальное. И этого достаточно. А я

тебе за это буду платить. Как домашнему репетитору -- с той лишь разницей,

что учить никого не нужно. Я не знаю, сколько ты зарабатываешь -- но, думаю,

примерно столько же платить смогу. Все остальное время делай что хочешь.

Только два часа в сутки общайся с ней. Ну, как -- интересное предложение? Я

и с Амэ по телефону уже все обсудил. Она сейчас на Гавайях. Фотографирует. Я

ей только идею подкинул -- она сразу согласилась: мол, и правда, нужно тебя

попросить... Она ведь, по-своему, тоже за Юки всерьез беспокоится. Просто

человек не в себе немного. С нервами не все в порядке. Но талантлива

страшно! И потому у нее мозги иногда срывает. Как крышку у парового котла. И

тогда она забывает про все на свете. Ни одной реальной проблемы решить не

способна. С банальной таблицей умножения -- и то не справляется...

-- Я не понимаю, -- сказал я, вяло улыбаясь. - Вы что, ничего не

видите? Девочке нужна родительская любовь. Уверенность в том, что кто-то

любит ее от всего сердца, совершенно бескорыстно. Этого я ей дать не смогу

никогда. Такое могут только родители. Вот что нужно осознать очень четко и